Мужчины врут, а женщины ревут

— Он меня обманывал, понимаешь! — сквозь слезы кричала подруга. — О каком доверии теперь может идти речь? Ложь — самое ужасное, что может случиться!..
Поскольку Лена выкрикивала обвинения неожиданно, я вздрагивала, в стакан с водой капало больше валерьянки, чем предписано дозировкой. Ничего, двойной релакс-коктейль кое-кому очень кстати.

Сучилось страшное. Обнаружилось, что в семье Лены часть финансовых потоков минует общий бюджет. С легкой руки супруга Андрея, тайно взявшего кредит. В духе известного барда Лена заинтересовалась, «где деньги, Зин», вы­яснилось, что деньги вложены в движимое имущество, Конкретно в новую Ленкину шубу. Просто подарок жене Андрей обставил как неожиданную премию. После череды конфликтов он сознался, что хотел к юбилею ей же, дурёхе, накинуть на плечи меха. А денег не было, брать шубу в кредит Ленка не хотела, но исправно ныла, что «нечего надеть» и «все порядочные мужья жёнам шубы дарят». Так что ему пришлось оформить заём тайно, принести домой кучу денег и по-барски бросить: «Ну когда выбирать пойдём?» Благое начинание погубила подлая платёжная квитанция, не вовремя попавшаяся Ленке на глаза.

Теперь обладательница мехов и рассекреченного кредита стучала зубами о стенки стакана с валерьянкой. Заодно обвиняла Андрея в злоумышленном обмане, ни дать ни взять провинциальная актриса в пьесе «Маленькие трагедии». То и дело звучало с пафос-ным надрывом: «Как теперь жить!» и «Это же обма-а-ан!»
И тут я на правах старшей подруги и вообще хладнокровного человека сказала невозможное: «А ну-ка, цыц». Потому что не вижу в поступке Андрея трагедии. И есть ещё куча ситуаций, когда я готова выступить адвокатом со стороны обманщиков. Милые дамы, позвольте начать речь.

Собственно, плясать будем от шубы, кредита и Андрея. Требую убрать моего подзащитного со скамьи обвиняемых и посадить туда шмыгающую носом Ленку. Считаю, что это» она изначально создала благоприятную для лжи почву: обвиняла мужа в немужественности, упрекала скудным гардеробом, при этом не хотела влезать в долги. Вот загнанный в угол мужчина и решил проблему. Он дей­ствительно хотел как лучше: укутать любимую в звериные шкуры и чтобы ник­то не пилил по вечерам.

Пахнущая валерьянкой «актриса» всхлипнула: «А вдруг он себе в кредит мотоцикл купит?»
Ну зачем ему мотоцикл? Я бы на его месте подумала о билете в один конец на Богом забытый океанский остров. Ходила бы по пляжу и на белоснежном песочке вытаптывала фразу: «Лгут прежде всего тем, кого любят». Авторша, баронесса Надин де Ротшильд, отлично это понимала.

Во избежании ссоры

Приятельницу Иру я называю «тётушка Зубная Боль». Потому что такая же ноющая. Слушая, как она распекает мужа Гарика, я удивляюсь только одному: как у Иры не сбивается дыхание во время монологов: «Парик, ты купил подарок маме? Нет? А почему? А когда купишь? А лоток кота вычистил? Не забудь. И соседу перфоратор отдай, уже два раза напоминал. Гарик, ну что ты как маленький, ну почему тебе всё нужно сто раз на­поминать». Знаки препинания я рас­ставила из соображений гуманности, Ира умудряется произносить все это дивным речитативом а-ля пономарь. Недавно она вынесла на публичное . обсуждение очередное Гариково прегрешение: «Врёт, даже в мелочах врёт! Спрашиваю: «Ты за квартиру заплатил? — «Да». — «Платёжку покажи». — «Ну я сегодня не успел, завтра заплачу». — «Представляете? Зачем врать?»

Ответ на Ирины воззвания — коллективный вздох и молчаливое сочувствие Гарику. Все понимают, что толкает его на лукавство. Банальное нежелание выслушивать нотации. Подумаешь, не успел.
Мне кажется, за много веков до рож­дения «тётушки Зубной Боли», римский поэт Публий Сир предвидел Иркин бубнёж и Гарикоры муки. Иначе с чего бы он изрёк: «Боль вынуждает лгать даже невинных».

Восхищайся мной!

Когда-то в поклонниках у Кати хо­дил Шурик. Поскольку барышня не го­рела страстью, кавалер решил вызвать интерес демонстрацией лучших сторон. Заехал вечером на шикарной машине, позвал покататься — Кате понравилось. Между делом упомянул, что его «приглашают на работу в крупную компанию, оклад более чем» -Катя оценила. Он пригласил провести выходные в загородном пансионате: «Поехали отдохнём, это вотчина моего дяди». Катя жмурилась от счастья и складывала в сумку необходимые вещи. А потом всё тайное стало явным.
Шикарное авто оказалось собствен­ностью друга, Шурик попросил «взаймы», чтобы произвести впечатление. На работу его действительно пригласи­ли, но… в среднюю фирму со средним же окладом. А дяди-владельца недвижимости у Шурика не было и в помине, путёвки в пансионат он покупал обычным способом.
Катя позеленела и запретила Шурику попадаться ей на глаза. А он был влюблён, он страдал, готов был вымаливать прощение. Но барышня насупилась: «Не могу всё начинать с обмана». И тут я, добровольный адвокат Шурика, проявила резкость:

— Тогда зачем начинаешь? Ведь первой врать начала ты.
— Почему это? Он мне никогда не нравился! — округлила глаза Катя.
— Он не нравился тебе, когда был без машины, крутой работы и серьёзного дяди. А когда стали появляться приятные «мелочи», ты вдруг оттаяла. Катюш, когда честные люди говорят «нет», это твёрдое «нет», без условностей. А ты пересматриваешь свой от­каз в зависимости от материальных благ мужчины, ты задаёшь заведомо нечестные правила игры, он их принимает. Он хотел, чтобы ты им восхищалась, вот и «восхитил», как мог.
Думаю, если бы привереда была знакома с Чарльзом Диккенсом, то была бы снисходительнее к ухажёру. Ведь британец предупреждал: «Мы боимся потерять любимого человека, сказав ему правду, и не понимаем, что теряем его, не говоря её…»

Не ветер перемен, а просто сквозняки

Старая, как мир, ситуация едва не разрушила крепкую семью Петровых. Супруг Петров позволил себе лёгкий флирт с посторонней девушкой — наше ему порицание. Девушка увлеклась и принялась осыпать Петрова сообщени­ями. Одно из которых попало в поле зрения мадам Петровой…
Петрова приняла позу умирающего лебедя и вопрошала любопытных слу­шателей: «Почему он не сказал, что наш брак на краю пропасти? Почему не признался, что встретил другую? Зачем он скрывал и врал? Развод, только раз­вод!» И тут одна категоричная особа заявила: «Потому что не считал, что его брак на краю пропасти и что он «встретил другую». Потому что не планировал ничего серьёзного и не хотел разрушать семью. Он вообще не хотел серьёзных перемен. Взгляни с другой стороны!»

Петрова взглянула и передумала разводиться. Переставила дома мебель, похудела, постройнела, сделала причёску и купила новое платье. Она поняла, что кое-каких перемен супруг всё-таки хотел, но не решался сказать… А мне почему-то вспомнилась «мать» Эркюля Пуаро Агата Кристи, которая прозорливо заметила: «Ложь открывает многое тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше».

Бегство

…Я знала правду, и она мне не нравилась. Друг Севка, прожив год в гражданском браке, задумал избавиться от второй половинки. Не подумайте плохого, он всего лишь хотел, чтобы девушка Вера покинула его квартиру. Путём перемещения к родителям,, на золотые прииски, на другую сторону глобуса — куда угодно. Но расстраивать Веру признанием джентльмен Сева не хотел. И он сказал, что уезжает. Далеко и надолго, по работе, ждать не имеет смысла, аквариум с рыбками отдаст маме, то есть совсем обрубает концы. Девушка Вера порыдала пару дней, но собрала вещи и отправилась к родителям. Севка чувствовал себя подлецом и наслаждался свободой… Спустя три месяца Вера случайно увидела знакомую машину, набрала знакомый номер, услышала почти родной голос. И выяснила, что никуда обладатель машины и голоса не уезжал.

На некоторое время она онемела, затем принялась убеждать нас в сокровенном. Дескать, Севу надо простить и вернуться к нему. Да, врал, но врал, не желая ранить. Может, просто хотел по­быть один. Он же не сказал ей прямо, что хочет расстаться! Он знал, что Вера не переживёт этого. Это была святая ложь, ложь во спасение!..
Я, как Севкин друг и женщина, испытывала противоречивые чувства. И мне, и Севке хотелось, чтобы эта: ложь не сошла ему с рук, чтобы Вера насмерть обиделась на него. Но она являла чудеса всепрощения. Глядя на неё, «адвокатесса» обманщика вспоминала из прочитанного: «Перед глазами — очевидная ложь. А за ней проступает недоступная правда». Такая вот «невыносимая лёгкость бытия»…

Ложь — это ужасно, мерзко, не­достойно. Быть обманутым обидно и унизительно, когда обманывает близкий человек, обидно вдвойне. Но прежде чем распахивать настежь двери, бежать от лгуна за тридевять земель, подумайте хорошо. Сами того не замечая, мы порой потворствуем лжи. Загоняем человека в тупик, как Лена. Нудно читаем мораль, как Ира. Ставим условия, как Катя. Подготовив почву, бросив зёрнышко, почему мы в таком случае изумляемся всходам?..