Я обычная женщина

Откройте любой сайт с афоризмами и убедитесь, что среди комментариев к цитате обязательно найдётся «заключение» некоего умника: «Именно так уходят настоящие женщины». Искренне завидую всем, кто встречал их. Мне и большинству друзей всё больше попадаются обычные. Может, мы многого ждём от прекрасного пола, а может, слишком верим цветистым статусам, которые милые леди без задней мысли устанавливают на страничках в соц-сетях: «Я гордая, я сильная, я настоящая». Хотите правды о «гордых-сильных-настоящих»? Извольте.

«Не нравится — надо уходить»

Припоминаю одно свидание, которое продлилось всего полчаса, а за­быть никак не удаётся. Встретились, расположились за ресторанным сто­ликом, я замахнулся на гигантский ростбиф, утончённая спутница пред­почла диковинный салат — много причудливой травы, пара крошечных помидорин и россыпь маслин. Мне бы, дурню, сосредоточиться на приёме пищи и помалкивать, но отчего-то разозлили ее неземная отрешенность, лаконичное изящество жестов. Подцепит лист салата на вилку — словно танец запястьем станцует. Сиди, Переверзев, смотри и наслаждайся — так нет же. Сразу понял, что она не для меня — вся, от бровей вразлёт до лодыжек, опоясанных ремешками босоножек. И разозлился. И стал насмехаться над растительным рационом девушки, снова распахнул меню, тыкал пальцем в блюда, со­стоящие, казалось, из пыльцы, росы и зёрен горных эдельвейсов.

— А может, попросим спецменю? Может, на десерт крылышки колибри в маковом соусе? Или слишком сытно?
Она ничего не сказала, пару раз клюнула салатик, извинилась и отлучилась в дамскую комнату. Я, идиот, решил, что барышня всплакнула, потому и взяла с собой сумочку с запасом бумажных платочков. Вернулась, сохраняя ледяное спокойствие, позвала официанта и по­просила счёт за её заказ. Я остолбенел, беспомощно пролепетал: «Э-э… Что происходит?» Она улыбнулась, дождалась счёта, оплатила. А потом — звонок мобильного, её «Алло» и фраза опера­тора, прозвучавшая набатом: «Ваше такси подъехало». Так вот для чего отлучалась…

Она уехала, нейтрально бросив: «Спасибо за вечер, всего доброго». Ни­когда прежде я не чувствовал себя таким скотом… Она преподнесла восхитительный урок: никому не давать в обиду женственность, расправляться с обидчиком изысканно, молча — просто удалившись, оплатив расходы, не взяв ни гроша с того, кто повёл себя как…
Почти следом было другое свидание, я опаздывал, девушка ждала в кафе. Набрал её номер, извинился и предложил заказать что-то на свой вкус, а я по прибытии оплачу… Прибыв спустя полчаса, обнаружил ужин на одну персону: салаты, мясо, сырное ассорти, полупустая бутылка вина и полутрезвая женщина.
— Ой, привет, — обрадовалась она, -а я так ждала тебя, так волновалась. Думаю, если не приедешь, пропала я — платить нечем. Настоящая женщина ведь никогда не берёт на свидание деньги…
«Так ведь настоящая, ты-то здесь при чём», — почему-то зло и устало по­думал я. Больше не звонил.

Точка отсчёта — я

Наверное, это возрастное, мизантропия прогрессирует. Стал раздражаться, слыша от барышень притворно-покорную фразу: «Я обычная женщина». Реплику сопровождает кокетливо-смиренная поза: опущенные ресницы, без­мятежность на челе и негласный призыв «Так и быть, забери меня в другую жизнь — щедрую и сытую»… Почему-то покаянное признание про «обычность» я со товарищи расцениваем как «Позвольте представиться, сама заурядность».

Приятель Николай сетовал: «Встречался с одной нимфой — волосы, фигур­ка, всё как положено. Симпатичная девочка, но скучная до оловянности. Самое обидное — не мог понять, что она ко мне испытывает. Звоню — отвечает, зову в кино — идёт, целую — прикрывает глазки. Атак, чтобы сама, чтобы посмотрела особенно, чтобы улыбнулась от души — не-а… Как-то пьём кофе, чувствую, накатил приступ нежности, говорю: «Я ради тебя на многое готов, сам удивляюсь. Терплю твою холодность, разгадываю смысл улыбок, пытаюсь угадать желания…» И тут она выдаёт: «И я, и я! Я сегодня два часа в салоне сидела, ногти наращивала — всё ради тебя!»
…Как говорится, «занавес, аплодисменты». Ей-богу, лучше бы ничего не говорила, я бы сам придумал тайный красивый смысл молчанию. А она — ляп! -и разочаровала, пустышка, заурядность с фальшивыми ногтями.

«После нас хоть потоп…»

Нынешние «обычные женщины», кстати, способны изумлять тем, что считают всё, связанное с ними, точкой от­счёта и мерилом. Один из друзей шутливо сокрушался: «Они поразительные, эти девочки из общей массы! Прогуливаюсь с одной, рассказываю про Сергея Чигракова, мол, «Чиж & Со» — кумиры и восторги. Она уточняет: «А сколько Чигракову лет?» Не чуя подвоха, отвечаю, что за полтинник. «А, — коротко роняет девочка и тут же теряет интерес. — Я его не знаю, он старый. Давай лучше про Джигана или Тимати поговорим…»

Забавно, что мой приятель тоже молод, «Чижа» начал слушать благодаря батиным рекомендациям — но ведь слушает же! Потому что музыка, искусство, литература — они ведь существовали задолго до нас, не одними же современниками и творчеством Тимати жив человек. Но обычные девушки замечают лишь сиюминутность: то, что звучит в наушниках, пляшет на экране, бегущей строкой пересекает монитор. Живя однодневными впечатлениями, они при этом претендуют на вечность. И мы содрогаемся, читая очередной статус: «Меня сложно найти, легко потерять и невозможно забыть». Увы, леди, вас невозможно идентифицировать иначе как по размеру груди и прочим физическим характеристикам, более глубоких отметин не оставляете.

Зато обычные женщины нешуточно агрессируют, столкнувшись с проявлением подлинной женственности. В близ­ком окружении была у нас Лиза, даже не знаю, как описывать этот природный феномен: вспыльчивая, ранимая, смеш­ливая, меланхоличная, нежная, дерзкая. Сколько она мужских голов вскружила — не сосчитать! Была в ней какая-то лёгкость, которая намертво приклеивала несчастных мужиков к Лизе — с одного взгляда, нотки в голосе, жеста. Признаюсь, сам плавился от жгучей симпатии… Кроме того, Лиза бесперебойно срабатывала как определитель истинности других женщин. Если сталкивались в компании, я следил за реакцией спутниц на Лизу. Звучало следующее: «Вертлявая, кокетка, не умеет краситься… А вот я…» В общем, почти всегда дамы противопоставляли себя Лизе. Выискивали в ней мнимый недостаток, а у себя — достоинство и пытались работать на контрасте. Дамы натурально рычали, когда я с напускной наивностью спрашивал: «Зачем ты это говоришь?» И тут звучало откровение: «Потому что я настоящая, а она притворяется». Я иронично улыбался:

— Не думал, что настоящая женщина будет себя с кем-то сравнивать.
— Андрей, прекрати, я обычная женщина, у меня могут быть слабости…
Не слабости, а слабое место — заурядность. Распространённая по всему организму.

Обычные люди

Сколько сил я потратил на эту не­выносимую особу! Полгода жизни, миллиарды нервных клеток, сонмище планов на будущее — всё обрушил на ту, которая, в принципе, ничего не про­сила.
…Это было необычно: женщины страсть как любят измерять чувства материальными ценностями и денз­наками. Золотые серёжки они тракту­ют как «серьёзные намерения», совместный отдых у моря = «Будь со мной вечно» и так далее. А этой ни­чего не надо, хохочет, поёт песенки, сводит меня с ума, заставляет думать, чем бы её удивить: подарками, поездками, признаниями?
— Почему ты ничего не просишь? Ни духов тебе не надо, ни платьев, — шутливо пытал я.
— Бойтесь девушек, которым ни­чего не надо, значит, они возьмут всё, — смеялась она.

Ха, «возьмёт» она. Я и сам отдам — с собой в придачу.
Обычные женщины также известны пристрастиями к выяснению отношений: «Нет, скажи, у нас серьёзно? Или ты со мной просто время проводишь?» А моя нимфа, напротив, ускользала, когда я наседал: «А если расстанемся, что будешь делать?» -«Плакать буду».
И глазами своими зелёными смо-о-отрит так, что уже я чуть не плачу при мысли о расставании.
Но, пожалуй, самым поразительным было то, что она не знала о своей уникальности, не считала себя особенной. Как-то в порыве нежности обнял, зарылся носом в волосы:
— Ты… Ты… Ты… Ты удивительная!
— Андрей, спасибо… Это ты чудесный. А я обыкновенная. Просто становлюсь лучше благодаря тебе.

Я так хотел отдать ей всё, что имел и заработал бы в этой и следующей жизни. От неё мечтал получить лишь один актив — её саму. Не срослось… На разрыве отношений настоял я. И я же, мазохист, настоял на финальном ужине — пошлость редкая, скажу вам, не повторяйте ошибку. Она нервно отстукивала ногтем по бокалу, я ёрничал:
— Видишь, не надо было отказываться от подарков. А то ничего не за­работала на отношениях со мной…
— Какой заработок, Андрей? Себя бы не растратить попусту, — печально усмехнулась она.
— Что значит «попусту»? — взъелся я. — На меня — это попусту?
— Нет, — опять вздохнула она. — На обычные истории.
…Прав Ремарк: красивые гордые женщины уходят замечательно. И всё, что было настоящим с ними, становится заурядным без них.