Сила силикона

Если вам до сих пор почему-то казалось, что миром правит любовь, мировая закулиса или вы сами, забудьте об этом раз и навсегда! Тугой кошелек и тугие сиськи — вот кто восседает теперь на троне. Их власть безгранична и взаимопроникающа. Если есть у тебя одно, будет и другое. Помаши тугим кошельком — и набегут тугие сиськи. И наоборот. Так повелось с давних пор, между прочим. Но если власть кошельков я оспаривать не стану — это скучно и бесполезно, то уж за грудь намерен взяться основательно.

Как утверждают физики, самая идеальная форма во Вселенной — это шар. Именно поэтому так мало мы знаем квадратных планет и пирамидальных звезд. Но то, что хорошо для планет, не всегда подходит для людей, в особенности женщин. Тем не менее они толпами набиваются больницы, подставляя свои нежные тела под холодные, сверкающие в лучах хирургических ламп скальпели и длинные иглы, приближая себя к «самой идеальной форме». Мне абсолютно непонятно, откуда такое безоговорочное доверие к словам мрачных ученых в толстых очках, которые зачастую Ярше представляют себе комету, чем женскую попку.

Разумеется, я не беру те случаи, когда у женщины нос растет вбок, а сиськи вовнутрь. Но для чего второй размер превращать в пятый, вот что мне непонятно! Этим нездоровым перфекцио-низмом (если он вообще бывает здоровым) человечество обязано лозунгу Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее силой — вот наша задача». Но там-то дело шло об арбузах и дынях, а кое-кто по неразумию решил устроить бахчу из собственного тела. Случается, заглянешь на порносайт (исключительно по рабочей необходимости, поверьте) — и чувствуешь себя как в овощном отделе супермаркета, где крупные, чисто вымытые овощи и фрукты являют собой торжество генной инженерии. А вкусные, но маленькие садовые яблочки в таких магазинах не продаются.

В Китае один из самых распространенных подарков на День Святого Валентина (какого чёрта его празднуют в Китае?!) — пластическая операция. В этот день обновленные китайские влюбленные сливаются в счастливых объятиях, стараясь не задеть послеоперационные шрамы. Но ладно китайцы, они вообще странные, — нам-то-это зачем? «Для красоты!» Да так ли это? Вот взять мужчин — для чего им увеличивать свои нефритовые, извините, стержни? Как сказал мне в интервью один пластический хирург, большинство таких случаев не клиническая необ­ходимость, а обычная игра самолюбия. Мол, в бане как-то увереннее себя ощущаешь. А разве женщины такие уж безоглядные поборницы эстетики? Зависть подруг греет ничуть не меньше, чем восхищенные взгляды поклонников.

Лично я, признаюсь честно, боюсь идеала. Потому что идеал нуждается в идеальных условиях, с ним самому нужно стать идеалом, а иначе ему с тобой неинтересно. Поэтому секс с женщиной, вставившей себе сиськи, сделавшей липосакцию или надувшей губы в пол-лица, кажется мне страшно неудобной штукой. Чувствуешь громадную, мешающую сосредо­точиться ответственность. «Она старалась, -думаешь ты, -столько денег потратила, времени и сил. Вдруг я буду недостаточно страстным? Или слишком скоро завершу? Или нажму ей на сиську, а она лопнет?» Все эти вопросы кружатся в голове словно вихрь, сметающий на своем пути любое человеческое, неидеальное желание.

Красота без изъяна (если можно назвать красотой подушкообразные губы) настораживает. Вот у Гоголя в «Вие» мертвая панночка — «красавица, которая когда-либо бывала на земле». А в итоге оказалась ведьмой. Толстовская Элен из «Войны и мира» вызывает чуть ли не ненависть. Симметрия и ровные линии утомляют глаз, поэтому каждый год мы бежим из городов на дачи, уезжаем из квартир, чтобы дать себе отдых в покосившихся бунгало. Иначе легко можно рехнуться.

Я уверен, что Памела Андерсон -женщина глубоко несчастная. Она все-таки актриса, человек тонкой ду­шевной организации. Наверняка по­рой, в урагане вечеринок в особняке Хефнера и веселых прогулок нагишом на яхте, она замирает в остолбенении и спрашивает себя: «Вот, допустим, сделала я себе огромные, с голову величиной сиськи. Ну и что?..» И, не находя должного ответа, долго горько рыдает, слезы стекают с ее подбородка, разбиваясь со звоном о бюст, а потом она от безысходности и отчаяния идет и делает грудь еще больше. Вдруг на сей раз это поможет ей стать хоть немного счастливее?

И я готов разрыдаться вместе с Памелой, склонив голову на ее пышные полушария. Мне жаль и эту жертву силиконового таксидер-мизма, и всех тех, кто не понимает простой вещи: красота не в том, чтобы без конца становиться еще прекраснее. Она именно в своей недолговечности, в необходимости увядания. Аромат цветка, распустившегося лишь на день, вдыхаешь сильнее, даже если он не слишком сладок.