Жаклин Кеннеди, истинная леди

«Джекки, как ты могла?!», «Жаклин предала память мужа!», «Джон Кен­неди умер во второй раз!», — кричали за­головки американс­ких газет. Но вдова 35-го президента США не обращала внимания на шумиху прессы: американ­ская нация отняла у нее любимого чело­века, заставив коро­тать дни в одиночес­тве и отчаянии. Так почему она не может сделать попытку устроить свою жизнь с греком Аристотелем Онассисом?

Лишившуюся мужа Жаклин утешал лишь брат президента Роберт Кеннеди, прокурор США, сенатор и кандидат в ли­деры от партии демократов. Он стал настолько частым гостем в доме неутешной вдовы, что злые языки приписали их отношениям не только дружеский характер.

Услышав очередной домы­сел, Роберт хохотал, а Жаклин с негодованием опровергала эти сплетни: как люди не понимали, что больше всего на свете ей и ее детям нужны были сочувствие и поддержка!
Он приезжал к ним домой и приносил с собой радостное ощущение надежности, играл с детьми, подолгу беседовал с Жаклин, вывозил их вместе со своей семьей на пикники и устраивал веселые застолья…

Сказка закончилась, когда 5 июня 1968 года Роберт Фрэнсис Кеннеди, победивший на первичных выборах лидера демокра­тической партии в Калифорнии, был смертельно ранен в лос-анджелесском отеле «Амбрассадор» буквально через несколько минут после объявления результатов голосования.
И снова чувство одиночества, безнадежности и страх за будущее детей… Тогда Жаклин и решила связать свою жизнь с греческим предпринимателем и навсегда уехать из «этой проклятой страны, убивающей своих лучших людей».
Мультимиллионер баловал ее как только мог, закрывая глаза на ее безудержное мотовство, а она, каждый день прожигавшая тысячи долларов и периодически читавшая статьи, осуждавшие ее брак, мысленно возвращалась к тому времени, когда она не пряталась в тени богатого мужа, а сама была яркой личностью.

Сущий бесенок

Общественное мнение бу­дущую супругу Джона Кеннеди никогда не волновало. Жаклин Бувье, рожденная в обеспеченной аристократической семье, не обращала внимания на наставления гувернанток и убегала на улицу, где верховодила веселой ватагой сорванцов.
Загнать ее домой было невозможно,аслишком строгим воспитательницам девчонка устраивала каверзы вроде намазанного клеем стула. Дольше недели в семье Бувье гувернантки не выдерживали, но родителям, души не чаявшим в старшей дочери, и в голову не приходило поставить ее на место.

Когда матери Джекки Джанет Бувье надоело терпеть похождения мужа налево и в 1936 году родители Жаклин расстались, отец, получивший право общаться со своими девочками -восьмилетней Джекки и шестилетней Ли, взял на себя заботу об их образовании, покупал им лошадей для верховой езды, игрушки и наряды.
Неудивительно,что дочки в отце души не чаяли! Втайне они осуждали мать за разрушенную семью, ее стремление контролировать их жизнь и поучать вызывало раздражение, зато любящего папу дочки слушались беспрекословно.
Повзрослев, Жаклин пре­вратилась из озорного бесенка в привлекательную девушку и флиртовала направо и налево. Обеспокоенный отец в одном из писем написал дочери: «Девочка моя, женщина может иметь красоту, ум и деньги, но без репутации она ничто!»

Опасения Джона Бувье были беспочвенны: всерьез Жаклин влюбилась лишь в 24 года в молодого брокера Джона Хастеда, обручилась с ним, но спустя несколько месяцев она положила в карман его пиджака свое обручальное кольцо. К тому времени у Жаклин поя­вилась новая любовь, в корне изменившая ее жизнь.

Жена сенатора

«Мне было сложно привык­нуть, что муж в любое время дня и ночи приводил в дом людей, помогавших ему в предвыборной кампании, — рассказывала Жаклин. — Мне пришлось научиться принимать гостей и заодно искусству поддерживать беседу. Пока Джон был сенатором , наш холодильник буквально ломился от пива, рыбы всех сортов, закусок и сладостей для застолья на скорую руку».

Миссис Кеннеди приходи­лось мириться с чрезмерной занятостью мужа: сама она редко сопровождала своего Джона на встречи с избирателями. Когда кто-то упрекнул ее за это, Жаклин ответила: «Если я начну заниматься политикой, у меня не останется времени на семью», и наотрез отказывалась коммен­тировать позицию той или иной политической партии со словами: «Я не хочу говорить за своего мужа».

Если не было гостей, супруги развлекали друг друга болтовней о пустяках или сплетнями о личной жизни политических конкурентов, благо Джон Кен­неди всегда был хорошо ин­формирован. Ни один слух не вышел за пределы их дома, ведь сам сенатор о полученных сведениях не говорил, а Жаклин не обсуждала происходящие на политической арене дела даже с близкими друзьями.

Частые разлуки и политические дебаты стали не последним испытанием супружеской жизни. Неисправимый ловелас Кеннеди не пропускал ни одной юбки, и Жаклин потребовалось все самообладание, чтобы закрывать глаза на «шалости» благоверного. Но чего стоило ей это терпение!

Нередко Джекки сердилась по пустякам, срывала раздражение на прислуге, а потом просила прощения. К вящему раздражению Джона она отказывалась присутствовать на торжественных приемах, зная, что многочисленные поклонницы оттеснят ее от мужа и ей придется коротать вечер в одиночестве.
Со временем она научилась с юмором относиться к его пассиям. Так, когда служанка, убирая в супружеской спальне, нашла на попу черные трусики и без задней мысли отдала их Жаклин, та спокойно дождалась мужа и вернула ему пикантную вещицу со словами: «Верни хозяйке, это не мой размер».

Супруга президента

«Я не поеду в этот сарай! Ненавижу этот дом, ненавижу!», — кричала Джекки мужу, победившему на президентских выборах в 1960 году и получившему право переехать в Белый дом. Такой реакции обычно терпеливой жены Джон не ожидал и пообещал, что она может «перекрасить этот сарай»,как захочет.

Мало было получить разрешение первого лица страны: ведь Белый дом считался исторической ценностью всей Америки, но Жаклин убедила Конгресс в необходимости ремонта столь значимого для всей нации здания.
На реставрацию ушли миллионы, но дело того стоило: полы Белого дома устелили коврами, стены украсили картинами мас­теров XVIII-XIX века, комнаты и помещения для официальных приемов-изысканной антикварной мебелью, а нижние этажи занял музей современного национального искусства.

Президента больше беспокоили личные расходы его жены: за первый год пребывания в Белом доме она истратила более 105 тысяч долларов.
Джон стонал, когда ему приходили счета из элитных магазинов и салонов красоты: «Ты понимаешь, что я получаю только 100 тысяч в год?! Еще немного, и представители Конгресса, оценивая стоимость твоих нарядов, подумают, что у нас есть «левый» доход!»

«Ты просто жмот!», -рявкнула в ответ Жаклин. Но совершенно справедливое замечание к сведению приняла и с тех пор контролировала свои расходы. Часто от покупки слишком дорогих вещей ее спасали подарки политичес­ких лидеров: чего стоили одна леопардовая шуба, презентованная императором Эфиопии, или арабский скакун, подаренный марокканским принцем.

Леди стиль

О нарядах упомянуто не случайно, ведь Жаклин не просто внесла свой вклад в историю моды, но и стала олицетворением эпохи 60-х годов, запомнившаяся современникам и отмеченная историками эле­гантностью, роскошью, стилем и комфортом. Предпочитавшая «простые» наряды от парижских кутюрье, Жаклин заказывала стильные костюмы-двойки: платья до коленей в бежево-розовых тонах с круглым вырезом и жакет с рукавом в три четверти.

Даже вынужденная пользоваться услугами американских модельеров, она заставляла их шить для нее платья по парижским образцам. Никогда в ее наряде не было кружев или оборок, но консервативным костюмам придавали элегантности хорошо продуманные детали вроде изящного пера на шляпке или расшитого пояса.

Ее образ дополняли жемчуг, туфли на невысоком каблуке и перчатки: кисти рук у Жаклин были не очень красивы и поэтому она держала несколько сотен ко­ротких и длинных перчаток на все случаи жизни. Именно благодаря ей в моду вошли строгие линии и простой крой, любимые многими представительницами слабого пола мини-юбки, невысокие каблуки и огромные солнцезащитные очки.

После очередного выхода Жаклин в свет на следующий день газетчики вовсю обсуждали, как и во что она была одета, причем назойливые писаки вникали во все: начиная от формы шляпки-таблетки и заканчивая цветом чулок.
Но самым знаменитым ее нарядом стал костюм от Chare! нежно-розового цвета стемно-синей оборкой по воротнику -костюм, который вошел в историю запятнанным кровью Джона Кеннеди. Беспечная жизнь, длившаяся 10 лет, рухнула в один день 22 ноября 1963 года…

Прессе бой!

После смерти мужа Жаклин уехала в Нью-Йорк, где снимала квартиру на Пятой авеню, скрываясь за плотными шторами от фотокамер назойливых папарацци.
Впрочем, репортеров быв­шая первая леди не жаловала никогда. Стремление газетчиков узнать подробности их с Джоном личной жизни ее злило, поэтому она запрещала им присутство­вать на торжественных обедах в Белом доме, не разрешала подходить к ней с «гадкими вопросами» и ужасно раздражалась, когда в очередной статье ее называли фамильярным «Джекки». «Для них я Жаклин!», — выговаривала она своему пресс-секретарю.

Если ей все же приходилось общаться с корреспондентами, она разговаривала с ними так высокомерно, что возмущаться начинали уже представители прессы: «Да она нас за людей не считает!» Но их мнения, разумеется, никто не спрашивал.
Жаклин оберегала от вред­ного внимания газетчиков своих малышей: Каролину и Джона-младшего, запрещая репортерам и на пушечный выстрел подходить к детям, а чтобы фотографам было неудобно «караулить» играющих на лужайке детей, распорядилась обнести территорию резиденции высокой живой изгородью. Несмотря на эти предосторожности, в газетах едва ли не каждый день появлялись статьи о любимых хомячках детей президента, об их катании на пони или о возне со щенком. Как говорится, голь на выдумки хитра…

В1968 году в жизни Жаклин появился мультимиллионер Аристотель Онассис, на себя труд сберегать от внимания докучливых папарацци, опекать и в трудную минуту.

Однако счастье так и не состоялось: через семь лет брака Онассису изрядно надоели астрономические счета, присылаемые ему из ювелирных магазинов и ателье и он решил развестись с неуемной женушкой. Но подать на развод не успел: умер в 1975 году, не выдержав потрясения, вызванное гибелью старшего сына Александра — его надежду и наследника.
С кем только Жаклин не приписывали романы после смерти Онассиса, не замечая, что за очередным увлечением скрывается попытка спрятаться от одиночества и почувствовать надежное мужское плечо.

65-летняя Жаклин Кеннеди умерла в 1994 году от рака лимфатических желез. Некоторое время она лечилась в клинике, но когда боли стали невыносимыми, потребовала, чтобы ее выписали и прекратили лечение, посчитав, что в этой жизни она успела все: и побыть первой леди мира, и порадоваться успехам сына-сенатора, и увидеть внуков, запомнивших свою бабушку изящной, стильной и жизнерадостной.