Рассказ про пуговицы

«В жизни бывает много ошибок, которые сами по себе не ошибки, а следствие первой пуговицы, за­стёгнутой неправильно», — один итальянец, симпатяга и умница, сказал точь-в-точь про нас с тобой, горемычных.

Мне кажется, люди редко задумываются, как меняется их жизнь, когда они отказываются от любимых — от тех, кем действительно дорожили, кто вызывал и восторг, и гнев. К чему спорить: только обожаемые вечно водят нас по краю, то радость сверх меры, то злость по самую маковку — для того и другого достаточно сущего пустяка. Тут самое главное — не оборвать всё в сердцах, не устать от постоянных прыжков из огня да в полымя: пройдёт время, накал снизится, привыкнем, закалимся.
Мы не привыкли.

И вот твоё имя в графе «От кого» в электронной почте, тема письма «Привет!»
Привет, мой хороший. Как же долго мы молчали.

«Здравствуйте, девушка.
Как вы там? Всё так же носите зимой ушанку из серебристой лисы? А снег зимним утром всё такой же? Как тогда: ты выглянула в окно, а там за ночь сугробы намело. И ни единого следа — ни птичьих, ни человечьих.
Я приехал. И если некоторые девушки не слишком заняты суббот­ним вечером, хотелось бы увидеться. Звонить не стал: если откажешь, зарыдаю в трубку, а я муж­чина, мне нельзя.
Ну что скажете, девушка? Увидимся?»
Нажимаю «Ответить» и пишу:
«Где же вас носило, господин с ушами. Живу целую вечность — ни чудес, ни праздника. Небо в крапинку — значит, дождь собирается, небо с овчинку-значит, заволокло кучевыми облаками. А от тебя ни вес­точки. Нельзя так.

…Я выглянула в окно тем утром — надо же себя чем-то занять, пока ты спишь. На улице темнота, по земле белое покрывало. Снег шёл всю ночь, падал мягкими хлопьями, ни студёного ветра, ни мороза — благо­дать. И вот я беззвучно скулю на подоконнике: обидно, что ты проспишь такую красоту. Сейчас кто-нибудь пройдёт — и нет чистого полотна, которое от утренних сумерек густо­фиолетовое. Подумала: а что бы я написала на этом листе? Пальцем на холодном стекле вывела твоё имя… Молодец, что приехал. Увидимся. Время прежнее. Место то же».

Отправила и засекла время. Через сколько придёт ответ? Какое сладкое мучение — не позвонить, держать магию ожидания до последнего, взвешивать каждое слово. Потому что когда-то наговорили с три короба — и нате вам. Застегнули главную пуговицу не в ту петельку — и живём полузадушенными, обоих взяло за горло глупое решение.

Решение было радикальным — рас­статься. На пике чувств. Пока не рас­терзали друг друга словами, не испепелили гневными взглядами, для которых, естественно, достаточно малейшего пустяка: не с той интонацией сказала, не так посмотрела, здесь от­реагировала слишком спокойно, там, наоборот, переборщила с эмоциями -и это взаимно. Всё невпопад и не вовремя…
И зависаешь потом в звенящей тишине, вспоминаешь, как вы дошли до жизни такой. Вот сидим в кафе, прихлёбываем обжигающий чай, я — взгляд в сторону, ты молниеносно:
— Что там, парни симпатичные внимание привлекли?
И нет бы сказать, мол, «да какие парни, только ты на белом свете для меня есть», бес строптивости подначивает:
-Ага, симпатичные.
Ревность, «психи», вечер насмарку. А сколько их, таких вечеров…

А вот ещё: ты что-то говорил, важное и тёплое, а я на секунду отвернулась к телевизору, внизу экрана бегущая строка: «В Индии наводнение… сотни жертв. В Турции землетрясение… сотни погибших. Там-то цунами — от побережья не осталось и следа. Там-то самолёт упал — поисковые работы ведутся в непрерывном режиме». И я вслух:
— Господи, что в мире-то творится. А ты взвился:
— Ты слышала, что я сейчас говорил?
— Нет… Извини, пожалуйста, тут беда на беде, одно горе за другим…
— Беда — это когда я объясняюсь в любви, а ты витаешь в облаках.

Ты зол. Что там наводнения и авиакатастрофы — трагедия мирового масштаба произошла только что, в метре от тебя.
Невозможно так существовать, а по-другому не получается, слишком остро реагируем друг на друга. И мы застегнули пуговицу неправильно: сдавило горло, слёзы из глаз — ничего, авось привыкнем, авось потом легче станет… Расстались, в общем.
Ага, вот и ответ пожаловал. Спустя 10 минут: ты тоже сидишь у монитора и караулишь «доставку почты».
«Я рад, что спустя столько месяцев ты не злишься. Вечером заеду. Надеюсь, живёшь там же».
Там же. Хотя предприняла массу усилий, чтобы сменить прописку. Но штамп можно тиснуть в паспорте, в го­лове не получилось.
«Заезжай. Там же».

И пошёл ряд неправильных пуговиц. После расставания нужно одуматься, переплакать, просидеть дома кучу свинцовых вечеров — каждый знает, психологи наваяли советы на пять поколений вперёд. Но покажите того, кто осядет в четырёх стенах, когда наедине с собой и оставаться-то опасно.
Свидание номер один. Познакомились на сайте. Встреча в кафе, от ужи­на отказалась, пью чай. Дурак непроходимый, зато симпатичный. Позвал за компанию на день рождения друга — согласилась, всё равно в следующую пятницу нечего делать. При­шли, а он такой: «Познакомьтесь, моя девушка».Говорю же, дурак непроходимый. Не стала при всех «вносить поправку» — хлоп, и вторая пуговица в петельке. Продержалась неделю, даже в кино позволила себя за руку взять. Потом, естественно, ссора и скандал — выслушала о себе, вечером поплакала.

Месяц спустя свидание номер два. Кафе, чай, собеседник напротив — друзья «посводничали». У него очки, залысины, умный взгляд и не­добрая улыбка. У меня десерт с вишней. Говорит умно про форекс. Шутит в точку. Комплименты в меру. Батюшки, неужели удача?.. Держимся уже три недели, разве что не рисую палочки на стене, отмечая дни «выздоровления». А потом утро вместе — и всё… Помните сцену в «Форресте Гампе»? Дженни в угаре какой-то вечеринки, в комнате сомнительные личности, она на нетвёрдых ногах идёт к окну, встаёт на подоконник… Вот и я в то утро подошла к окну, а за стеклом не было снега, будто и не зима вовсе. А мужчина в очках и залысинах не спит — лучше бы спал. Всё наоборот, всё не так. Не Дженни, а я была в том окне за секунду до… Очередная пуговица в петле. Рассталась малодушно, просто не отвечала на звонки. Понятливый человек оказался.
Так, опять письмо. Господи, ну о чём нам писать друг другу? Хотя нет, так правильно, давай лучше писать: не дай Бог, наговорим лишнего — и снова застегнёмся наперекосяк.
«Ты можешь для меня на­деть те серёжки с жемчужинками? Пожалуйста!» Именно жемчужинки я и приготовила.

Господи, пуговиц не счесть. Очередной поклонник подвозит домой, всё ровно и гладко, договариваемся о встрече, на тебе — подкузьмило радио. Едва зазвучали первые аккорды, поняла, что спасаться надо — та самая песня, наша с тобой. Но уйти не успела, поклонник затребовал поцелуй в щёчку — и тем самым застегнул неправильно. Ну а я не подкачала, на пустом месте «обосновала» невозможность совместного будущего. Вспомнить страшно: если объединить «показания» тех несчастных людей-пуго­виц, меня запросто можно было упечь в психушку.

Обрезала волосы — неудачно. Уехала в от­пуск: эх, куда бы ни сбегала, новые города не спасут, потому что всюду с собой берёшь себя. Поменяла работу. М-да. И чем прежняя не устраивала?

…Люди редко задумываются, что полоса неудач стартует с одного неверного по­ступка. Мы расстались, ты умчался за тридевять земель — куда угодно, лишь бы от меня подальше. А я так и хожу в перекошенной одёжке — по-прежнему сдавливает горло, трудно дышать, и во­обще нелепо. Чтобы всё исправить, нужна пустяковая малость — расстегнуться и начать ряд, вдев пуговицы в прорези, каждую в свою, только для неё предназначенную…

Так, душ, сборы, макияж. Наконец, платье — с длинным рядом пуговичек на локтях и спине — кропотливо накидываю крохотные петельки на искусственные жемчужинки. Пони­маю ведь, почему ты сказал про серёжки, я всегда надевала их с твоим любимым платьем. Хороший у вас вкус, господин с ушами — я о женщинах. Точнее, о себе. Интересно, у тебя тоже были ошибки, с которыми всё заканчивалось после серии свиданий или не­удачного бесснежного утра? Неважно, молчи, я тоже буду молчать — счётчик взаимных претензий нужно обнулить.

…Когда тысячи слов рвутся наружу, лучше помолчать — это красноречивее любых фраз. Когда люди долго чего-то ждали, лучше не спешить -впереди ещё много хорошего, всё успеется.
Ты напротив, под потолком ресторана огромный монитор, выпуск новостей, мелькают жутковатые кадры и бегущая строка: «Там-то извержение вулкана, население спешно эвакуируется… Там-то теракт, есть жертвы… Там-то банковский кризис, сотни обманутых вкладчиков…Там-то крупнейшая автокатастрофа на северо-востоке страны, транспортное движение блокировано…» — Я скучал.
Опускаю взгляд с монитора, смотрю на тебя в упор, в глаза, предназначенные только мне: — Я тоже.