Бессонница

Надо выбросить все мысли из головы, обнять подушку и уснуть. Или наоборот: собраться с мыслями, отшвырнуть душное одеяло и встать. Например, заварить чаю, включить телевизор… А на рассвете или окончательно свихнуться от тяжких дум, или проснуться под бормотание программы «Доброе утро!»

Она

Помнишь ту сцену во «Властелине колец»? Крошки-хоббиты спорили, достоин ли смерти коварный Голлум, а мудрый волшебник Гэндальф попросил не судить поспешно. Скользкий поганец остался жив только благодаря жалости и милосердию, и это определило счастливый конец страшной истории. Помнишь, я тогда сказала: «Побеждает тот, кто пожалеет и будет добрым». А ты насупился: «Побеждает тот, кто знает, чего хочет»… Теперь, когда мы с тобой бродим в руинах, оставшихся от нас же, можешь сказать, чего ты хотел?
Повернуться на другой бок, поло­жить руку на пустую часть постели, закрыть глаза, глубоко дышать, может даже, начать считать условных овечек…

Он

Я хотел победить. Хотел, чтобы ты смотрела на меня… ну, знаешь, это в фильмах часто показывают. Когда женщина смотрит на мужчину, понятно, что впереди у этих двоих любовь насмерть. Вот так на меня надо было смотреть, понимаешь?
А ты заладила — «жалость, милосердие». С чего ты взяла, что у меня в жизни не было ничего хорошего, ни одной красивой истории? Может, эти истории не были мне нужны. До тебя. Я не ущербный, что за ерунда. Я знал, чего хотел — чтобы ты смотрела, как в кино. И наконец-то заткнулась со своими бредовыми жалостью и милосердием.
Выключить комп, затушить сотую сигарету, выпить воды, задёрнуть шторы. Попытаться заснуть.

Она

Как ты не понимаешь? Любить можно только что-то настоящее, абсолютное, честное. Например, книги, от которых смеёшься и плачешь. Или фильм, который пересматриваешь десяток раз. Или закатное тёплое море. Или ледя­ную воду в прозрачном стакане. Понимаешь, о чём я? Только то, что понятно и просто,входит в тебя полностью. А инородные примеси всё усложняют. С людьми так же: ты или хороший, или честный, или глупый, или заносчивый. Но каким бы ты ни был, найдётся кто-то, кому эти глупости или заносчивость покажутся волшебными — они ведь настоящие…

Как же я могла любить тебя, если ты кочуешь от нежного рыцаря — сегодня до полного пофигиста — завтра? Выйди на свет, стань настоящим,..
Перевернуть подушку, прижаться щекой к прохладной наволочке. Вздохнуть, глубоко. Не думать. Ну хотя бы постараться.

Он

«Выйди на свет»? То есть я должен был показаться перед тобой во всей красе? Рассказать, что я мелочен, что откладываю каждую копейку — между прочим, ради нас же. Или сказать, что ревную тебя. И в этот момент ненавижу так, что с трудом сдерживаюсь от оплеухи. Ты этой правды хотела, такой настоящее™?
Тебе всё легко даётся и достаётся, выросла в любви и заботе — как говорит твоя же сахарная мама. Не всем так повезло. Ты приходишь, и вокруг всё светлеет. И ведь даже усилий не прилагаешь, даром даётся.

А мне каково? Прикажешь показаться настоящим, открыть, что в твоём присутствии двух слов связать не получается? Сегодня себя сдержать не могу, говорю мультяшным голосом — аж сам себе противен. Да и тебе тоже, не вижу, что ли… Завтра приходится добавить жёсткости, чтобы жизнь мёдом не казалась. Странно, думал, ты понимаешь: люди не показывают своё нутро не из желания поиграть. А из боязни, что настоящие — такие вот серые, ревнивые, обычные — они никому не нужны.
Повернуться на другой бок. Забыть.

Она

И эти твои глупые претензии: «Почему не звонишь мне днём? Трудно набрать и сказать несколько слов?» Хороший мой, что я скажу? Что за окном снежинки, но первый снег ляжет ещё не скоро, а все эти столбики в белых шапках похожи на гигантские спички, только головки у них не коричневые, а в сахарной пене… Тебе рассказать, что у коллеги справа насморк, и она целый день в ритм шмыгает носом? Моя жизнь состоит из мелочей, и только ты не был мелочью… Могла ли я отвлекать такими нелепицами? Как-то раз заставила себя набрать номер. Гудки, гудки, твоё «алло»… А я молчу. Потом возьми и брякни: «Ну вот видишь, позвонила. Говорю несколько слов. У меня всё хорошо». А ты злобно: «Неисправима. Неис­правима и безнадёжна». Больше не решилась повторить.
Расстегнуть пуговицу на пижамной кофте. Открыть глаза. Посмотреть на часы. Не плакать.

Он

Думаешь, моя жизнь состоит не из мелочей?. Да меня давно уже нет. С тех пор как есть ты. У тебя ангина — расспросить, вычитать самый надёжный рецепт. Ты с лёгкой грустью: «А подруга Симакова в Таиланд летит. Правда, это здорово -из зимы нырнуть в лето?» Покрыться мурашками, разузнать всё о ценах и скидках на путёвки в этот самый рай на краю света… Погладила голубоглазого щенка, полчаса, возилась с бутузом — найти контакты заводчиков этой породы. Проводила взглядом пару с коляской -сначала онеметь от радости, мол, созрела, потом высчитывать, когда сможем позволить себе прогулки с коляской… Разве не видишь, что моя жизнь тоже состоит из мелочей? И кто же автор всех этих ничего не значащих пустяковин?..
А ты не можешь заставить себя набрать номер и сказать несколько обычных фраз. Подтвердить, что ты существуешь в моей жизни, значит, у всех моих «трепыханий» есть смысл.
Встать. Отшвырнуть одеяло. Вый­ти на кухню. Закурить. Посмотреть на часы. Вытереть глаза.

Она

Понимаешь, так нельзя — искусственно создавать ситуации, чтобы я бегала за тобой и унижалась. Когда нарочито, это не настоящее. Сначала твои опоздания «как бы невзначай» и отмены встреч «типа по серьёзной причине» кажутся правдивыми. Будто и впрямь человек отчаянно хотел встретиться, а в последний момент сорвалось. А я стою у кинотеатра одна или торчу в компании, где ты не появишься. Но дальше больше. Вот уже ты «забываешь» предупредить о срочных делах, я жду-жду, потом набираю номер и слушаю нелепые оправдания. Сначала во всё это веришь. А потом сопоставляешь и понимаешь — идёт игра. Накануне я хохотала над шутками нашего приятеля Сверчкова — сегодня ты наказываешь меня отменой боулинга. Или ты держал за руку и хотел сказать что-то важное, а я не уловила, отвлеклась на какую-то пустяковину, забрала руку из твоей ладони — и вот уже очередная кара, ты неделю «занят на сверхурочке». Чтобы эти бесконечные семь дней я сидела и думала над своим поведением. Разве так можно?

Почему то, что не можешь получить прямо и искренне, ты выпытываешь хитростью, злыми уловками? Разве такая победа — настоящая?
Встать. Пойти в кухню, налить стакан воды. Выпить Мелкими глотками. Стараться дышать ровно. Выглянуть в окно. Вздохнуть. Вернуться в постель.

Он

Думаешь, мне самому не противно ломать тебя об колено? А как иначе? Если бы не воспитывал, ты бы давно уже «сделала ручкой». Помню, в очередной раз ты обиделась, вспылила и сказала: «Если всегда гнуть свою линию, однажды окажешься в замкнутом круге». Вот и неверно. Не только я, мы оба в нём оказались.

Что прикажешь делать, если только так, отбегая на расстояние, я могу удержать твоё внимание. Когда обещал быть, но пропал, ты хоть чуть-чуть заволнуешься, не угодил ли я под шальной грузовик. И вот эти увёртки — это всё, что у меня есть-Понимаешь?..
Когда ты сердилась на опоздания, я ликовал. Злишься — значит, любишь, значит, ревнуешь, волнуешься, не с соперницей ли задержался. И ненадолго мне становилась хорошо. Система рухнула, когда ты подняла глаза: «Думаешь, не понимаю, что происходит? Что все твои опоздания выдуманы, все нарочно, напоказ. Но я не злюсь, я тебя жалею, манипулятор мой несчастный. В чём же ты так не уверен?..» Я замер,пропустив удар в самое сердце, а ты добила: «Я не дам злу разрушить нас. Мне очень жаль, что не умею любить тебя так, как ты того хочешь. Но это не значит, что не люблю. Помнишь, то же самое говорил мой любимый Маркес. И во «Властелине колец» всё закончилось хорошо благодаря жалости и милосердию…»
Да катись ты к чёрту со своим Маркесом и «Властелином», со своей жалостью! Дура.
Сесть. Ударить кулаком по диван­ному нутру. Сцепить зубы. Дышать. Дышать. Дышать.

Она

Но ведь ещё не поздно, ещё можно всё исправить. Нужно всего ничего -принять друг друга такими, какие есть. Я буду ерошить твои волосы, уткнусь носом в грудь, в то место, где выше солнечного сплетения у тебя живёт круглый шрам от злой детской забавы. Я буду звонить без напоминания. И никогда не выдерну ладонь из твоей руки. Чтобы выйти из замкнутого круга, надо крепче прижаться друг к другу — и преграда превратится в защиту от внешнего мира.
Дождаться утра. Смотреть на часы. Положить телефон на подушку. Едва настанет «приличное время», позвонить.

Он

Безнадёжно. Ничего у нас не получится. Люди не меняются, ты не станешь относиться ко мне нежнее, заботливее. Ты никогда не позвонишь, чтобы просто спросить о моих делах. О большем и мечтать глупо, куда нам, обычным серым парням, до девушек со свечением во весь лоб. Тоже мне, богиня разума и света….Ты так и будешь сострадательно смотреть, нести чушь про участливость и жалость, сравнивать меня со скользким уродцем из сказки для таких как ты, напрочь оторванных от жизни. А мне нужно не это. Да, от тебя мне нужно совсем другое.
В самом деле, сколько можно друг из друга жилы тянуть. Засиделись мы в замкнутом кругу, мне пора, пожалуй…
Взять телефон. Отключить. Дож­даться утра. Сменить номер.